Неточные совпадения
Я знаю его, я знаю, что он, как
рыба в воде,
плавает и наслаждается во лжи.
Он заснул. Клим Иванович Самгин тоже чувствовал себя охмелевшим от сытости и вина, от событий. Закурил, постоял у окна, глядя вниз, в темноту, там, быстро и бесшумно, как
рыбы,
плавали грубо оформленные фигуры людей, заметные только потому, что они были темнее темноты.
В сотне шагов от Самгина насыпь разрезана рекой, река перекрыта железной клеткой моста, из-под него быстро вытекает река, сверкая, точно ртуть, река не широкая, болотистая, один ее берег густо зарос камышом, осокой, на другом размыт песок, и на всем видимом протяжении берега моются, ходят и
плавают в воде солдаты, моют лошадей, в трех местах — ловят
рыбу бреднем, натирают груди, ноги, спины друг другу теплым, жирным илом реки.
Около хвоста беспокойно
плавали взад и вперед обычные спутники акулы, две желтые, с черными полосами, небольшие
рыбы, прозванные лоцманами.
В целой чашке лежит маленький кусочек
рыбы, в другой три гриба
плавают в горячей воде, там опять под соусом
рыбы столько, что мало один раз в рот взять.
Прибавкой являлось только то, что ему порядочно надоело в Петербурге, и он начинал порываться в Узел, в свою родную стихию, в которой
плавал как
рыба в воде.
С раннего утра сидел Фогт за микроскопом, наблюдал, рисовал, писал, читал и часов в пять бросался, иногда со мной, в море (
плавал он как
рыба); потом он приходил к нам обедать и, вечно веселый, был готов на ученый спор и на всякие пустяки, пел за фортепьяно уморительные песни или рассказывал детям сказки с таким мастерством, что они, не вставая, слушали его целые часы.
— Посмотри, посмотри! — быстро говорила она, — она здесь! она на берегу играет в хороводе между моими девушками и греется на месяце. Но она лукава и хитра. Она приняла на себя вид утопленницы; но я знаю, но я слышу, что она здесь. Мне тяжело, мне душно от ней. Я не могу чрез нее
плавать легко и вольно, как
рыба. Я тону и падаю на дно, как ключ. Отыщи ее, парубок!
Тюремный суп, или похлебка, представляет полужидкую кашицу от разварившейся крупы и картофеля, в которой
плавают красные кусочки мяса или
рыбы и которую хвалят некоторые чиновники, но сами не решаются есть.
Имя вполне выражает особенность его характера: между тремя передними пальцами своих ног он имеет тонкую перепонку и
плавает по воде, как утка, даже ныряет. бы предположить, что он владеет способностью ловить мелкую рыбешку, но поплавки никогда не пахнут ею, и, при всех моих анатомических наблюдениях, я никогда не находил в их зобах признаков питания
рыбой.
[Некоторые охотники утверждают, что свиязь и чирки летают в хлебные поля] К этому надобно присовокупить, что все они, не говорю уже о нырках, чаще пахнут
рыбой. предположить, что, не питаясь хлебным кормом и не будучи так сыты, как бывают кряковные, шилохвость и серые утки, они ловят мелкую рыбешку, которая именно к осени расплодится, подрастет и бесчисленными станицами, мелкая, как овес, начнет
плавать везде, по всяким водам.
Бонапартисты и бонапартистки
плавают в этой суматохе, как
рыба в воде.
— Позвольте вас, господин, спросить. Теперича вот эта самая
рыба, которая сейчас в Волге
плавает: ожидает она или не ожидает, что со временем к нам в уху попадет?
— Ну вот. Я знаю, что ты малый понятливый. Так вот ты следующий свой фельетон и начни так:"в прошлый, мол, раз я познакомил вас с"негодяем", а теперь, мол, позвольте познакомить вас с тою средой, в которой он, как
рыба в воде,
плавает". И чеши! чеши! Заснули, мол? очумели от страха? Да по головам-то тук-тук! А то что в самом деле! Ее, эту мякоть, честью просят: проснись! — а она только сопит в ответ!
Смерть, как рыбак, который поймал
рыбу в свою сеть и оставляет ее на время в воде:
рыба еще
плавает, но сеть на ней, и рыбак выхватит ее — когда захочет.
Стихия
рыбы — вода; назначение —
плавать в ней, для чего снабжена она многими плавательными перьями и ими же опушенным хвостом.
Рыба утомится,
плавая на брошенном вами удилище, и прибьется или к берегу, или запутается в траву на мелком месте: там можете вы удобнее взять ее руками.
Что же касается до лесы из индийского растения, тонкой, как конский волос, то вся ее выгода состоит в прозрачности и легкости; если насадка также легка (например, мухи, кузнечики и проч.), то она стоит на всех глубинах воды и долго
плавает на поверхности, не погружаясь; но зыблемости шелковых и нитяных лес она не имеет и более пригодна для уженья некрупной
рыбы без наплавка, особенно в водах прозрачных, около полудня, когда
рыба гуляет на поверхности воды.
Из всего этого не следует заключать, что только в местах, мною исчисленных, должна клевать
рыба. Где есть вода, там она может
плавать, следственно, и брать на удочку.
Рыба пользуется этой свободой, и нередко клев ее бывает так прихотлив, что приводит в недоумение опытного рыбака.
Выметываемая икра вышесказанными породами
рыб, казалось бы, должна подвергаться меньшей гибели, потому что воды покрыты льдом да и
рыба зимою не
плавает везде, а стоит по своим местам; кажется, этих пород должно бы разводиться гораздо более других; но этого никак нельзя сказать, особенно о налимах.
Должно всегда помнить, что леса, особенно не толстая, только потому выдерживает тяжесть большой
рыбы, что она
плавает в воде, что вода гораздо гуще воздуха, следовательно лучше поддерживает
рыбу, и что гибкий конец удилища служит, так сказать, продолжением лесы.
За щуками, особенно небольшими, водится странная проделка: по недостатку места, где бы можно было спрятаться, щука становится возле берега, плотины, древесного пня, торчащего в воде, сваи или жерди, воткнутой во дно, и стоит иногда очень близко к поверхности воды, целые часы неподвижно, точно спящая или мертвая, так что не вдруг ее приметишь; даже мелкая
рыба без опасения около нее
плавает; цель очевидна, но инстинктивную эту хитрость она простирает до неразумного излишества.
Щука гуляла с ним по широкому пруду, погружая даже удилище совсем в воду; рыбак
плавал за нею в лодке; как скоро
рыба останавливалась, он брал удилище в руки и начинал водить; как скоро натягивалась леса прямо — бросал удилище.
Наплавок имеет два назначения: первое, чтобы крючок с насадкой
плавал в таком расстоянии от дна, какое нужно рыбаку, или лежал на дне, смотря по надобности, и второе, еще важнейшее, чтобы он показывал своим движением всякое прикосновение
рыбы к насаженному крючку и, наконец, время, когда надобно подсечь (то есть дернуть удилищем лесу) и вытащить на берег свою добычу.
Илья исподлобья осматривал лавку. В корзинах со льдом лежали огромные сомы и осетры, на полках были сложены сушёные судаки, сазаны, и всюду блестели жестяные коробки. Густой запах тузлука стоял в воздухе, в лавке было душно, тесно. На полу в больших чанах
плавала живая
рыба — стерляди, налимы, окуни, язи. Но одна небольшая щука дерзко металась в воде, толкала других
рыб и сильными ударами хвоста разбрызгивала воду на пол. Илье стало жалко её.
В яростном и безумном, что теперь творилось, Соловьев
плавал, как
рыба в воде, и шайка его росла не по дням, а по часам.
Все эти «принципы» я не имел надобности ни расчленять, ни смаковать, ни ограждать их, потому что они представляли собой стихию, до такой степени мне родную, что я только весело
плавал в ней как
рыба в воде.
Под луговым берегом
плавает огонек, от него, по воде, простирается острый красный луч — это рыбак лучит
рыбу, а можно думать, что на реку опустилась с неба одна из его бесприютных звезд и носится над водою огненным цветком.
Но тяжелее и шире всех дум была во мне, помню, некая глухая тишина, ленивый и глубокий, как мутный омут, покой, и в нём, в густой его глубине, тяжко и трудно
плавают немые мысли, подобные боязливым
рыбам, извиваются и не могут вынырнуть из душной глубины к свету, наверх.
— Отродясь не врал, а тут вру… — бормочет Денис, мигая глазами. — Да нешто, ваше благородие, можно без грузила? Ежели ты живца или выполозка на крючок сажаешь, то нешто он пойдет ко дну без грузила? Вру… — усмехается Денис. — Чёрт ли в нем, в живце-то, ежели поверху
плавать будет! Окунь, щука, налим завсегда на донную идет, а которая ежели поверху
плавает, то ту разве только шилишпер схватит, да и то редко… В нашей реке не живет шилишпер… Эта
рыба простор любит.
Странен и забавен был для нас известный ученый, из патриотизма восхищавшийся тем, что «не жаден русский народ, не завистлив» — ибо «летает вокруг него птица — он не бьет ее,
плавает рыба — он не ловит ее и довольствуется скудною и даже нездоровою пищею».
«Э, проклятый парубок! опять помандровал к девкам…» — подумал мельник, и не хотелось что-то ему идти в пустую мельницу. Хоть и привык, а все-таки вспоминалось иной раз, что под мельничным полом, промежду сваями, не одни
рыбы да ужи
плавают в темной воде…
Чем более я возвращаюсь к воспоминаниям о нем, чем внимательнее перебираю их, тем яснее мне становится, что пономарев сын был ребенок необыкновенный: шести лет он
плавал, как
рыба, лазил на самые большие деревья, уходил за несколько верст от дома один-одинехонек, ничего не боялся, был как дома в лесу, знал все дороги и в то же время был чрезвычайно непонятлив, рассеян, даже туп.
Говорили, что водится Егориха и с лесною, и с водяною, и с полевою нечистью, знается со всею силой преисподнею, черным вороном летает под о́блаки, щукой-рыбою в водах
плавает, серой волчицей по полям рыскает…
Утка
плавала по реке, отыскивала
рыбу и в целый день не нашла ни одной. Когда пришла ночь, она увидала месяц в воде, подумала, что это
рыба, и нырнула, чтоб поймать месяц. Другие утки увидали это и стали над ней смеяться.
Глядя на этих малышей, я невольно поражался умению и ловкости, с которой они
плавали на оморочках и бросали острогами в небольшие кусочки дерева, которые должны были изображать
рыб.
Иоле с детства умеет
плавать, как
рыба. Он и y себя в военном училище славился всегда, как прекрасный пловец. К тому же он достаточно вынослив и силен для такого спорта.
Ведь река порядочная, не пустячная; на ней можно было бы завести рыбные ловли, а
рыбу продавать купцам, чиновникам и буфетчику на станции и потом класть деньги в банк; можно было бы
плавать в лодке от усадьбы к усадьбе и играть на скрипке, и народ всякого звания платил бы деньги; можно было бы попробовать опять гонять барки — это лучше, чем гробы делать; наконец, можно было бы разводить гусей, бить их и зимой отправлять в Москву; небось одного пуху в год набралось бы рублей на десять.
Однажды перед вечером Соня и ее тетя сидели на берегу пруда и удили
рыбу. Карась
плавал около поплавков и не отрывал глаз от любимой девушки. Вдруг в мозгу его, как молния, сверкнула идея.
И вчера, пока Юрасов сидел в ресторане «Прогресс», пил водку, галдел с товарищами и смотрел на аквариум, в котором
плавают бессонные
рыбы, — все так же глубоко покойно стояли эти березы, и мрак был под ними и вокруг них.
— А ты все крутишься. Все тешишь сатану. Бесовские действа изображаешь в своем театре. Прельщаешься мишурою, суетою. Куда как хорошо. Небось, как
рыба в воде
плаваешь. У, недостойная! Уйди ты от меня! Знать тебя не хочу! Уйду в обитель, за ваши грехи молиться буду… Отмолю, отмолю, отмолю!
Кроме барки Зенона, по реке
плавали голубые и белые цветы лотоса, а над водою, ближе к берегам, носились стаи птиц, чайки и морские вороны и жадно выхватывали во множестве нагнанных
рыб; ближе к берегам плыли и толкались золотые шары огромнейших дынь… и вдруг все сразу заметили продолговатый плес, в средине которого казалось что-то похожее на ивовое бревно в кожуре…
Отец Маркел привез в бочке весьма превеликую
рыбу, которую они только за помощью станового насилу отняли у жида, ожидавшего к себе благословенного цадика, и как только к нам оная
рыба была доставлена, то сейчас же поведено было прислужавшей у нас бабе Сидонии, щобы она спряла из овечьей волны крепкую шворку, и потом отец Маркел и мой родитель привязали ею налима под жабры и пустили его
плавать в чистый ставок; а другой конец шворки привязали к надбережной вербе и сказали людям, чтобы сией
рыбы никто красть не осмеливался, ибо она уже посвяченная и «дожидается архиерея».